Das historisch-philologische Vorgehen bei Aristoteles und in der Wissenschaft seiner Zeit: Einige Randbemerkungen

Аннотация

Обращаясь к эпохе, когда рядом с историей начинало существовать то, что уже допустимо назвать филологией, автор статьи высказывает несколько наблюдений об исследовательских методах Аристотеля. Профессия филолога в его время, по-видимому, обозначалась словом Ὁμηρικοί. В “Гомероведах прошлого” из последней главы “Метафизики” (1093 a 20–21) слышен намек на Метродора из Лампсака. Старинная филология отживает свой век: для современников Аристотеля текст “Илиады” и “Одиссеи” – далеко не единственный предмет интерпретации; их антикварные изыскания сосредоточены на различных жанрах и персоналиях, причем литературная история зачастую вычитывается из самих произведений (“метод Хамелеона”). На этом фоне понятно стремление описать литературу как целое. Попытка сформулировать общее определение предпринята в первых главах “Поэтики”. Этой попытке предшествовало собирание материала, причем Аристотеля одинаково занимала история литературы, языка, реалий и событий. Указанные в каталоге Диогена Лаэртского Παροιμίαι вряд ли были чем-то большим, нежели простой список. О задействованности учеников свидетельствуют теоретические работы Клеарха и Теофраста Περὶ παροιμιῶν. Как показывает сопоставление с “Поэтикой”, сборник Περὶ θαυμασίων ἀκουσμάτων, положивший начало жанру парадоксографии, скомпилирован из доступных в Ликее писаний основателя школы. Сборник “Пифийских победителей”, составленный в Дельфах, имел полемическую направленность. В приложенном к Vita Hesychii перечне сообщается, что Аристотель “одержал в этом сочинении победу над Менехмом Сикионским”. Вероятно, Менехм доказывал первенство Сикиона в ряде жанров. Он оперировал и этимологиями, производя, например, ῥαψῳδοί от ῥάβδος в редком значении “стих”. В конце третьей главы “Поэтики” Аристотель рассуждает о происхождении драмы и среди прочего приводит этимологии, на которых основываются дорийцы. Экзотическая этимология слова с -ῳδός позволяет усматривать здесь намек на Менехма, в полемику с которым автор намеренно не вступает. Собрать дидаскалии было проще, чем пословицы: записи хранились у архонта. Обстановка благоприятствовала театроведческим поискам. Ликург позаботился не только об установке в обновленном театре Диониса статуй трех великих трагиков, но и об издании их канонического текста. Это издание позаимствовал у афинян Птолемей III. По общему мнению, ὑποθέσεις византийских рукописей восходят к составленным Аристотелем спискам. Резонно предположить, что тексты трагедий, оказавшиеся доступными александрийским филологам, были аннотированы в “государственном экземпляре” автором “Дидаскалий” и “Дионисийских победителей”. Другое связанное с “Поэтикой” заказное собрание – “Гомеровские затруднения” в шести книгах – возникло как результат занятий с Александром, так же, по-видимому, как и легенда об “Илиаде” ἐκ τοῦ νάρθηκος, которую царь якобы перечитывал и даже снабдил комментарием. По всей видимости, гл. XXV “Поэтики”, посвященная объяснению спорных мест, перенесена из Ἀπορήματα Ὁμηρικά. Апологетический пафос предполагает, что оппонентом Аристотеля мог быть Зоил, чьи сатирические трактовки оживляли тогдашнее гомероведение. Союзником же Аристотеля становится Главкон Теосский. Со ссылкой на Главкона формулируется принцип филологической работы, состоящий в презумпции правильности интерпретируемого текста. Следя за мыслью автора “Поэтики”, наблюдаем естественное, заданное самим объектом поиска объединение двух типов аргументации. Когда анализа требует исторический факт, такой, например, как возникновение и ранняя история драмы, на первом месте антропологические и исторические причины; если же разбирается поэзия, первенствуют аргументы ἀπὸ τῆς λέξεως.