“Gehörnte Mutter Hirschkuh” (Anacr. F 408 PMG) in der antiken philologischen Polemik

Аннотация

Образ украшенной рогами оленихи (или лани) упоминается в XXV главе “Поэтики” Аристотеля, включающей выдержки из “Гомеровских вопросов” (1460 b 31), и во фрагментах Аристофана Византийского (378 Slater). Аристотель, отметивший отсутствие рогов у самок оленя в своих естественнонаучных сочинениях, иллюстрирует данным примером классификацию ошибок, которые допускают поэты: изображение рогатой оленихи относится к классу привходящих ошибок, противопоставляемых ошибкам самого подражательного искусства. Ошибки per accidens простительнее, хотя по возможности лучше избегать и их. Аристофан Византийский критикует конъектуру Зенодота (древнейшую засвидетельствованную историками филологии эмендацию) – ἐροέσσης вместо κεροέσσης в стихе Анакреонта (PMG 408, 2–3, οἷά τε νεβρὸν ... κεροέσσης ὑποληφθεὶς ὑπὸ μητρὸς ἐπτοήθη). Мотив Зенодота ясен: ликвидируется противоестественная деталь и, таким образом, древний текст перестает противоречить объективной картине мира. Критика Аристофана, воспроизведенная Элианом и схолиастом Пиндара (но оставившая следы и в других источниках), сводится к тому, что древние поэты и художники часто изображают олениху рогатой. Аристофан допускал поэтому наличие рогов у олених также и в природе; вероятно, под влиянием данного спора он перестроил соответствующим образом свое эпитомированное изложение “Истории животных” Аристотеля. Примечательно, что комментаторы Аристотеля, равно как и исследователи трудов Аристофана Византийского, в связи с названным местом из Анакреонта также указывают на многочисленность изображений рогатой лани в античной поэзии и изобразительном искусстве. Анализируя эти изображения, мы приходим, однако, к выводу о принципиальном отличии их от κεροέσση μήτηρ у Анакреонта. Поэты и художники имеют дело с мифическими животными, причем в изобразительном искусстве, обязанном ближе соответствовать критериям реалистичности, даже оленихи мифов подчас или лишены рогов, или заменяются самцами: вероятно, допустимость рогатых ланей в искусстве дискутировалась задолго до возникновения зоологической науки в трудах Аристотеля. Поэты (Софокл, Пиндар и др.) своими художественными средствами подчеркивают необычность данного образа. О том, что рога оленихи – сказочная деталь, свидетельствует фольклор киргизов, равно как и средневековые легенды. У Анакреонта же, как явствует из подражания Горация (Carm. I, 23), “рогатая мать” – не более чем парафраза. Олениха нужна только для анималистического сравнения, привычного в игривом контексте анакреонтики. Поэт допустил неосознанную ошибку (то же у Лермонтова, причем также в сравнении: “как львица с косматой гривой”). Такие случаи редки и в античной, и в новоевропейской классике. Возможно, Аристотель имел в виду именно этот. Оппозиция, не принятая в расчет критикой, античной равно как и современной, могла, тем не менее, быть замечена Зенодотом: что античный филолог способен оправдывать рога чудесностью, доказывает наблюдение Тимофея из Газы (Περὶ ζώων 131 Lambros). Предположительно, конъектура Зенодота вызвана пониманием ошибочности образа в данном контексте. Единственное, что мешает принять его остроумное предложение, – семантика ἐρόεις: эпитет не подходит для “матери”. Попутно заключаем, что мысль автора “Поэтики” едва ли была известна участвовавшим в споре александрийским грамматикам. В противном случае аргументация не могла исходить из возможности существования рогатых олених в природе: спор шел бы о допустимости подобных образов в искусстве.